Последний резерв - Страница 108

108

— Далеко собрались? В Содружестве достаточно здравомыслящих людей, готовых нас поддержать. Скоро наступит время перемен. Новое Содружество возродится из новых истоков! Война — истинная гигиена мира.

— Сейчас я вам устрою тотальную помывку в квадрате. — На Пересмешника было страшно смотреть. Он отращивал когти и втягивал их обратно в пальцы. Казалось, это доставляет ему одновременно и боль, и радость от приобретенных возможностей. — Много здесь в подземельях мусора накопилось! Придется почистить закоулочки!

— Как твой командир я тебе приказываю… — голос Хеймдалля дрогнул.

— У меня теперь новый командир, — злорадно оскалился Пересмешник, рассматривая свои когти. — Замечательный командир. Только ему я буду подчиняться. Это я сам! Понял, сука?!

— Что-то не так? — осторожно осведомился Хеймдалль, пропустив мимо ушей ругательство в свой адрес.

— Все так. Все хорошо… — Спецназовец вновь разглядывал вырастающие когти. — Просто прекрасно! — Он легко подпрыгнул вверх метра на три и громко хлопнул ладошами у себя над головой. — Ух, ты, хорошо! Как во сне! Все, больше меня ничего не сдерживает. Делай что хочешь. Ни страха, ни упрека! Сам себе командир! Только долг остался, и голос в голове!

— И что он тебе говорит?

— Это я тебе при личной встрече сообщу, — хохотнул Пересмешник, весело осклабившись. Во рту стали отчетливо видны заметно удлинившиеся зубы. Боковые резцы трансформировались в клыки. — На ушко, по секрету. Как кадет кадету.

По подбородку Райха потекла струйка крови. Он покривился и стер ее тыльной стороной ладони. Войдя в раж от предвкушения будущей встречи, Пересмешник увлекся и прокусил нижнюю губу. Во всем нужны сноровка и привычка. Разведчик замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Клыки втянулись в челюсть.

— Совсем озверел! — с притворной скорбью заметил каэспээновец. — Видел бы ты себя со стороны. А еще, наверное, считаешь себя офицером? Да? Я не ошибаюсь? Поймите, нельзя отсрочить или изменить то, что вам не по силам. Вы кем себя возомнили? Четырьмя всадниками Апокалипсиса? Хотя нет, постойте, пока я вижу только двух. Налицо явная нестыковка. — Он устало уточнил: — Райх, ты себя, наверное, отождествляешь с всадником-мором?

— А что, я могу! — Сравнение пришлось Пересмешнику по душе. — Такая задача мне по плечу! Всех уморю!

Хеймдалль провел ладонью по лицу, стирая гримасу досады:

— Не стоит бросать мне вызов и искушать судьбу. Я и так вас выдернул с того света. Легко могу и обратно отправить… Приказываю обоим оставаться на местах! Только здесь вы станете теми, кто сможет изменить свою судьбу и историю мира. Ослушаетесь — сдохнете, как и ваши приятели. Обещаю!

— Что-о ты там бормочешь! Ах, ты тва-а-рюга! А-а-а! — Райх двумя ударами когтей разворотил панель экрана. Он прекратил бесноваться только когда раскромсал экран на мелкие кусочки.

После этого Райх успокоился. Переход от приступа бешенства к ледяной невозмутимости был стремителен. Пересмешник быстро учился управлять своими возможностями.

— А боли я не чувствую. — Райх потрогал губу. Прокушенная насквозь, она уже не кровоточила, а ранка затянулась без следа. Лишь на подбородке осталось размазанное пятно крови. — Шикарно! — Он с силой провел когтями по стене. На пол посыпалась каменная крошка. На камне остались глубокие параллельные борозды.

— У тебя хвост вырос, — дрогнувшим голосом сообщил Алешкин.

Райх завел руку за спину и с опаской ощупал себя ниже спины. Все было в порядке, ничего лишнего не отросло.

— И копыта, — не унимался командир.

— Про рога забыл! Два раза подряд не куплюсь, — ответил Райх, но на всякий случай незаметно скосил глаза вниз. Во всяком случае, ему так хотелось думать. — Шутишь, это радует.

Оба разведчика весело заржали. Выплеск эмоций обычно заканчивается смехом или слезами. Лучше смехом.

— С вещами на выход! — резко оборвал смех Пересмешник и одним неуловимым движением переместился на пару метров.

— Пора уходить, — согласился Алешкин, не меняя выражения лица. Отдавать конкретные и четкие приказы он не спешил. Неизвестно, как на них отреагирует Райх. Мнить себя командиром боевой разведывательно-диверсионной группы КСпН мог бы только неисправимый оптимист. Себя Ингвар считал реалистом. — Они знают, где мы находимся.

Райх в знак согласия кивнул:

— Покажем им, кто здесь офицер, а кто смазка для штыка.

* * *

Выбравшись из инкубатора, разведчики, не сговариваясь, двинулись по коридорам в ту сторону, откуда стартовала разведгруппа. Единственный вход, через который они проникли на объект, мог стать для них выходом. О других возможных путях отступления они не знали.

Райх мчался впереди, изредка останавливаясь и принюхиваясь. Алешкин еле-еле поспевал за ним. Пересмешник, когда слишком далеко вырывался вперед, делал остановки, дожидаясь напарника. Ингвару не требовались понукания, он и так бежал на пределе сил. Надо было соблюдать осторожность. Неизвестно, какие сюрпризы могли таить в себе каменные катакомбы. В голове безостановочно крутилась мысль: «Бежать! Бежать отсюда, пока не поздно! Перед КСпН у нас теперь нет никаких обязательств. Когда условия договора не соблюдаются, он считается расторгнутым. На роль подопытных крыс, даже очень продвинутых, мы не подписывались».

Но оставалось еще кое-что, что необходимо было сделать. Надо было нанести приверженцам ускорения эволюции человечества максимальный урон. При идеальном раскладе — выжечь подземную базу дотла, сбросить погоню с хвоста и, по возможности, замести следы, чтобы об их существовании навсегда забыли. А быстрее всего забывают о мертвых.

108