Последний резерв - Страница 29

Когда все гости заняли места за праздничным столом, старый артиллерист встал с наполненной рюмкой в руке и одернул китель. Маленькие снаряды весело звякнули о ряды орденов и медалей, покрывавших выцветший от времени мундир разноцветной кольчугой. Тихий говорок гостей за столом стих. Все выжидательно смотрели на главу семейства. Лейтенант, спохватившись, вскочил, с грохотом отодвинув тяжелый стул с неудобной резной спинкой.

Отец и сын стояли друг напротив друга, разделенные столом. Старый подполковник в поношенном мундире, со славным прошлым и новоиспеченный лейтенант в форме с иголочки, у которого еще все впереди.

Попугайская по цвету и изображению нашивка смотрелась на фоне знаменитого отцовского аксельбанта, как молодой новобранец рядом с седым ветераном. Это был кусочек ткани за выбитые очки при стрельбе по мишеням, а не боевая награда за огневое противоборство. Мелькнула мысль:

«Может, выйти на минутку из-за стола и быстренько спороть? Нашел, чем гордиться!»

Поздно спохватился. Глава семейства решил больше не затягивать паузу перед тостом.

— Кхе-хе-е, — прочистил горло ветеран артиллерийских дуэлей. — Служи, сын, по совести! Но и про присягу тоже не забывай. Помни, историю пишут победители, а читают ее неудачники и слабаки.

Коротко и лаконично, без лишнего славословия. Такой тост и должен быть в семье потомственных военных. Все встали, стараясь дотянуться и чокнуться с виновником начавшегося застолья, грозившего перерасти в шумный веселый праздник дотемна, а может, и до рассвета…

* * *

До нового места службы Алешкин добрался без приключений. На космодроме его подобрал армейский полугусеничный транспортер. На нем он доехал до контрольно-пропускного пункта военной базы. Все армейские гарнизоны Содружества стояли особняком от поселений колонистов, подчеркивая собственную исключительность и независимость от местных властей. В случае чего так легче держать оборону и атаковать населенные пункты аборигенов, не боясь попасть по своим.

Водитель остановил машину у стеклянной будки контрольно-пропускного пункта. Сквозь стекло были видны фигуры дневальных по КПП в одинаковых белых защитных шлемах с широкой черной полосой — отличительный знак дежурного подразделения по части. Они как приклеенные стояли у стекла и пялились на вылезшего из машины офицера. Часовой с короткоствольным автоматом «Штурм» на груди замер у проходной по стойке «смирно». Если бы он не моргал, то его можно было принять за манекен, наряженный в форму.

«Ничего себе дисциплина, — мелькнула мысль у новоприбывшего. — Неужели хотят произвести на меня впечатление? Но ведь я для них просто еще один офицер, один из многих. Странно все это».

Его взгляд остановился на низкой скамейке справа от входа на проходную. Он ее сразу не заметил из-за вьющихся растений. На ней сидел солдат и курил самодельную сигару.

Некоторые заядлые курильщики-гурманы предпочитают покупать обработанные листья табака и самостоятельно сворачивать из них сигары-самокрутки. Удовольствие не из дешевых и требует определенного мастерства, которое оттачивается годами.

Рядовой был из настоящих ценителей. На его сигаре, зажатой между пальцев, не было ободка, фиксирующего внешний оберточный лист. Солдат не спеша затянулся и выпустил голубоватую струю дыма. Легкий ветерок снес на Алешкина терпкий аромат табака. Лейтенант сделал несколько шагов по направлению к невозмутимо сидевшему курильщику, который нагло игнорировал офицера.

Теперь любитель сигар был как на ладони. Лет сорока пяти, с волосами, поредевшими надо лбом. Густые бакенбарды сходились тонкой ниточкой под нижней челюстью, изображая жалкое подобие бородки. Верхняя губа была выбрита до синевы. Растительность на лице выдавала в нем уроженца одной из окраинных планет. Какой, лейтенант вспомнить не мог. Как-то видел по визору. Там в моде такая растительность на лице, дань местным традициям.

Он был одет в тренировочный комбинезон, расстегнутый на груди на две магнитные застежки больше, чем полагалось по уставу. Когда-то темно-зеленая ткань выцвела до белизны от времени и солнца. На плечах и рукавах ни знаков различия, ни нашивок, определяющих принадлежность служивого к роду войск. На ногах новенькие офицерские ботинки с ребрами-вставками жесткости для надежной фиксации голеностопа и армированной толстой подошвой. В такой обуви можно смело делать все, что душе угодно. Маршировать по плацу, ходить в горы, прыгать с брони на полном ходу без боязни вывихнуть ступню. В подошвах находились специальные амортизаторы, гасившие силу удара о твердую поверхность. В ботинках лежали медицинские стельки, «следившие» за нормальным состоянием кожи. Такую обувь можно носить неделями, не снимая. Удовольствие, которое не всем по карману. Специальные прокладки в наиболее уязвимых местах стопы спасали ноги от травм. Такая обувь была практически неотличима от уставной. Носить ее военнослужащим разрешалось, но покупать приходилось за свой счет. «Умная» обувь не предназначалась для повседневной носки. Такую старались приберечь для боевых выходов.

Внешний вид солдата дополняла широкополая панама с пижонским металлическим кантом по краям полей. Панама была уставная, но от другого комплекта формы. Блестящая окантовка — вообще самоделка. Подобные головные уборы Ингвар видел в учебном фильме по видеовизору на занятиях в родном училище. При должном умении и сноровке, отточенных многочасовыми тренировками, метким броском такой «модернизированной» панамы можно было покалечить противника или надолго вывести его из строя. Алешкин считал это пижонством и показухой.