Последний резерв - Страница 97

Низенький куб, примыкавший к стене первого отсека, оказался биотуалетом. Жидкие отходы жизнедеятельности обитателей уходили в воду через переходной клапан. Другие отходы брикетировались до плотности отрицательной плавучести. Жизненно важная необходимость, чтобы не демаскировать на поверхности расположение подводного убежища тем, «что не тонет».

Жизнь под толщей воды еще раз доказала, что человек способен быстро приспосабливаться к необычным условиям, особенно когда от этого зависит его существование.

Группа Алешкина могла спокойно и в любое время выходить из своей полусферической лежки и возвращаться в нее. Им не угрожали ни хищные звери, ни люди. На дне реки не страшна была любая непогода. До той поры, пока враг не найдет их тайное убежище. Тогда они станут легкой добычей. Страшнее человека зверя нет. Но сначала пусть попробуют найти.

Приглушенный свет падал с панелей освещения на людей, лежавших в прямоугольных конвертах накидок-спальников. Жарко — используй как накидку или подстилку. Холодно — заползай внутрь и застегивайся хоть с головой. Размер и мягкость подушки можно регулировать сообразно вкусу. Достаточно надуть через выдвижную трубку воздушный мешок.

Поработал легкими: вдох-выдох — и изголовье готово.

В зеленоватом освещении спецназовцы казались другими. Глаза запали, носы заострились. Разведчики сильно смахивали на оживших покойников. Игра теней вгоняла в меланхолию.

«Ничего, высплюсь, и все пройдет. Нельзя размякать», — подумал Снайпер.

Развесив одежду, Сапер прокрался в отсек полностью обнаженным, что-то бережно сжимая в руке. Другой рукой подрывник встряхнул небольшой пакет размером с карманный блокнот. Спальник, хрустя, послушно развернулся. Сапер рыбкой нырнул в раскрывшуюся термоткань. Тепло побежало по озябшему телу. Не теряя времени даром, минер приник к загубнику трубки и не разжимал губы, пока не надул подушку до футбольного звона.

— У нас пополнение, — обрадовался Стрелок. — Нудисты в армии, я слышал, — секретный проект, но раньше не верил.

— Не-а, это один из запрещенных методов психологической войны, — поддержал Пересмешник. — Выпускаем его в полный рост. Пока враги обалдевают от увиденного, мы всех перещелкаем, как в тире.

Алешкин хмыкнул, но принимать участие в разговоре не спешил. При помощи пульта из контейнера «Гидры» он пытался разобраться с меню дисплея, составлявшего единое целое со стеной.

— Интересно, а где он будет прятать оружие? — задумчиво поинтересовался Пересмешник.

— О-о! Я, кажется, знаю…

Развить скабрезную мысль снайпер не успел. Сапер вытащил руку из спальника и продемонстрировал каждому по очереди гранату, зажатую в кулаке. Стрелку выпала удача лицезреть смертельный заряд в опасной близости. Он лежал рядом с приятелем. Тот сунул гранату ему прямо под нос.

— Всегда готов! В одежде я, без одежды, все свое ношу с собой, — мстительно сообщил подрывник шутникам.

Подначки, как по команде, стихли. У весельчаков сразу пропало настроение шутить. Во всех армиях мира контуженые плохо понимают юмор.

— Хороший выбор, — одобрил предпочтение новоявленного нудиста Пересмешник. — Оборонительная. Идеально подходит для нашей общей самоликвидации. Использовать здесь — все равно что кидаться кирпичами в стеклянном доме.

— Границы добра и зла можно установить только экспериментальным путем, — начал размышлять вслух Стрелок. К его необычной манере резко менять тему беседы на сто восемьдесят градусов уже привыкли. Точнее, смирились. Тем более он умудрялся сразу втягивать товарищей в разговор.

— Для начала стоит определить точку отсчета и шкалу ценностей. У всех она разная, — сказал Алешкин. — Для кого-то зло совсем не зло.

Пересмешник не удержался и встрял в разговор.

— Долг! Для офицера долг — единственная точка и пограничный столб совести, — вскинулся он и поспешно поправился: — Не только для офицера, но и для любого, кто носит погоны на плечах.

— Про душу забыл, — тихо произнес Сапер. — Про добро и зло все написано в Священном писании. Черным по белому.

— У военного нет души. — Райх бескомпромиссно рубанул рукой воздух. — Только долг. Любой ценой.

— Многие заблуждаются, думая так же, как и ты.

А за ценой они никогда не стояли, — еще тише сказал Сапер.

— Тебе сан надо принять, — подковырнул спецназовец.

— Рад бы! Да грехи не пускают.

— Отставить разговорчики. — Ингвар пультом приглушил панели освещения. — Всем отдыхать.

На дежурство командир никого не определил. Под водой эта мера предосторожности была не нужна.

Сон не шел. Алешкин ворочался с боку на бок. Отличительная черта профессионального военного — мгновенно засыпать. В любой обстановке и в любом положении, главное, чтобы представилась такая возможность. И так же мгновенно просыпаться, стремительно переходя из состояния сна к бодрствованию. Время на раскачку и потягивания — непозволительная роскошь на войне. Мгновения промедления может хватить, чтобы ниточка жизни оборвалась.

Что гнало сон прочь, не давая отдохнуть? Без передышки организм может и надорваться. Может, беспокоил объект, который они нашли? Этот поселок привел Алешкина в смятение еще при первом взгляде. Когда они от него ушли, тревога, как ни странно, только усилилась. Чего-то он не смог уловить — какой-то иезуитской каверзы… Нет, не то.

Он с досадой понял, что боится. В этом не хотелось признаваться. Он, потомственный офицер, с детства давил в себе эту гадину и тешил себя надеждой, что победил.